В Портленде

Еще когда мы жили в Минске и только собирались переезжать в Ванкувер, я увидел на карте южнее Сиэттла, в штате Орегон, город под названием Портленд, и мне захотелось там побывать. Может, навеяло старой «пиратской» песней Окуджавы «Когда воротимся мы в Портленд»? Правда, Окуджава имел в виду не город в штате Орегон, а порт на Ямайке. (Между тем, Портленд ‒ тот, что в Орегоне, ‒ в 40-е годы ХХ века называли столицей гангстеров Западного побережья.) Или вспомнилось, как я прочитал на одном из иммигрантских форумов слова человека, который объездил всю Северную Америку: дескать, он много видел красивых городов, а жить ему хотелось бы в Портленде. Но кто знает, который из дюжины американских Портлендов он имел в виду? (Кстати, Портленд ‒ тот, что в Орегоне, ‒ лет сто с лишним назад считался самым грязным городом в северной части США.)

Расстояние до Портленда немалое ‒ порядка 500 километров, ‒ и он долго оставался для нас недоступным, потому что на машине мы пока путешествовать не можем, а трястись в автобусе почти целый день желания не было. Но в конце прошлого года мне на работе сказали, что до Портленда можно добраться на поезде. Билет стоит 50 долларов в один конец ‒ это вполне сравнимо с расходами на бензин, который ушел бы на такую поездку.

Мы решили отправиться в Портленд в первой половине июня, когда там проходит фестиваль роз.

Поезд слегка опоздал, и мы оказались на вокзале в Портленде не около трех, как положено по расписанию, а в начале четвертого. Железнодорожный вокзал «Юнион Стейшен», который можно назвать лицом города, ‒ типичное для Портленда здание. Когда заходишь в него с перрона, то можно понять, что оно старое, но возраст его определить трудно, потому что оно в прекрасном состоянии. А на самом деле «Юнион Стейшен» был построен больше ста лет назад, в конце ХIХ века.

Бросаются в глаза классические фонарные столбы ‒ это вам не убогие трубы, типичные для больших американских и канадских городов. И такие фонари стоят по всему центру Портленда ‒ и в старой части, и в новой (относительно новой, то есть застроенной по большей части в конце ХIХ ‒ начале ХХ века).

Когда я выбирал гостиницу, то остановился на «Кортярд Марриотт» ‒ она находится в самом центре города, и от нее до большинства нужных нам мест можно добраться за несколько минут.

Я бронировал номер из приличных, ‒ на снимке хорошо видны их окна, сходящиеся на углу, ‒ но когда мы открыли дверь, то оказались в темной каморке. Единственное, что напоминало фотографию номера на сайте гостиницы, ‒ это квадратная кровать, из-за которой помещение казалось еще меньше. Я спустился в вестибюль и подошел к стойке регистрации.

‒ У нас должен быть угловой номер, ‒ начал я. ‒ А вы поселили нас в обычный, с маленьким окном.

‒ Это угловой номер, ‒ ответила девушка-администратор.

‒ На фотографии угловой номер раза в два больше, ‒ сказал я. ‒ И там огромные окна с обеих сторон.

‒ Фотография на сайте? У нас такие номера только в одном из углов.

‒ Я заплатил дороже за угловой номер и рассчитывал, что мы получим именно то, что вы рекламируете на сайте, ‒ настаивал я. ‒ А номер, который вы нам дали, ничем не отличается от обычного.

‒ Подождите, я посмотрю, ‒ сдалась девушка. ‒ Может, найдется такой номер, как вы хотите.

Номер нашелся. И гостиница в целом оказалась совсем неплохой. Но от этого было еще неприятнее ‒ одно дело, когда тебя пытаются надуть в какой-то дешевой ночлежке, а тут, понимаешь, «Марриотт»...

На следующий день с утра мы поехали в Вашингтон-парк ‒ не терпелось увидеть японский и розовый сады. Это, кстати, был единственный случай за наши неполные пять дней в Портленде, когда мы покупали трамвайно-автобусные талончики. В центре Портленда проезд бесплатный, а за пределы этой зоны нам больше выезжать не приходилось.

Общественный транспорт в Портленде развит лучше, чем в большинстве американских городов. На автобусе или трамвае можно доехать практически куда угодно, и при этом мы никогда не видели их переполненными. Как у города хватает на это денег, непонятно ‒ ведь в Орегоне нет налога с продаж. Автобусные и трамвайные остановки выглядят как произведения искусства эпохи высоких технологий:

Итак, Вашингтон-парк. Отсюда положено любоваться Портлендом на фоне горы Худ:

Увы, гора Худ видна только в хорошую погоду, а на моем снимке скрыта облаками. Придется поверить мне на слово. Или попытаться представить себе гору вон там, слева:

Не зря мы так хотели попасть в японский сад:

Вот это место, наверное, самое известное в саду ‒ что-то вроде достопримечательности Портленда (боюсь только, что моя фотография не слишком удачная):

Тихая, казалось бы, заводь, но на самом деле люди там просто кишат, и чтобы сделать такой снимок, надо терпеливо ждать, когда одни любители Востока уже исчезнут из кадра, а другие в нем еще не появятся:

Сад камней:

А этот сад надо созерцать с веранды дома, который у меня за спиной (и потому, естественно, не виден):

Розовый сад в Вашингтон-парке своей прямоугольностью напоминает планировку Портленда ‒ в сущности, это просто ряды розовых кустов. Но розы замечательные, ничего не скажешь.

Оля, конечно, потребовала, чтобы я сфотографировал ее среди роз.

А я, в свою очередь, счел нужным сфотографироваться возле Художественного музея Портленда (это когда мы уже вернулись в центр города). Ничто человеческое мне не чуждо, в том числе и тяга к искусству.

В Художественном музее мы провели полдня. Сначала думали, что за полчаса всё посмотрим, но не тут-то было. Повернешь за угол ‒ а там новое крыло открывается. Пройдешь зал ‒ а за ним еще анфилада. В музейной коллекции особо выдающихся работ нет, но в целом искусство всех времен и народов представлено хорошо. Есть целый зал моих любимых импрессионистов, а там и Моне, и Ренуар, и Писарро...

От прогулок по центру Портленда остается примерно такое же впечатление, как и от розового сада или Художественного музея ‒ шедевров архитектуры тут не увидишь, но при этом большинство зданий построено в стиле «ар деко», и смотреть на них ‒ сплошное удовольствие.

Поражает состояние зданий ‒ похоже, все они только что отреставрированы.

Кварталы Портленда совсем крохотные ‒ иногда длиною в два дома, а иногда и в один, ‒ а улицы узкие, и движение на них только одностороннее.

В целом, Портленд напомнил мне Бостон. И, наверное, не случайно ‒ как я потом узнал, Портленд был основан выходцами из Бостона. Оба города похожи на европейские, но Портленд более гармоничный, аккуратный и спокойный. Я бы сказал, что Портленд это идеальное сочетание Европы и Северной Америки.

Центр жизни Портленда ‒ вот эта площадь:

В глубине видно здание федерального суда, отсюда и название площади ‒ Pioneer Courthouse Square. Пионеры ‒ это не советские дети (коммунистическая карикатура на скаутов), а американские первопроходцы, в честь которых было названо здание.

Клумбы на площади временные ‒ составлены из обычных горшков с цветами и растениями (включая помидоры). Они стоят так какое-то время (и никто их не ворует по ночам), а потом их распродают.

Лысый справа никакого отношения к шляпе на переднем плане не имеет ‒ шляпа бронзовая и установлена ‒ вернее, положена ‒ на века. Как и несколько бронзовых шахматных досок в углу площади:

Напротив здания суда есть указатель, который сообщает расстояние до городов-побратимов Портленда (в милях) и до местных достопримечательностей (в ярдах и кварталах):

По всему центру города стоят бронзовые «фонтанчики Бенсона» с питьевой водой:

Саймон Бенсон был крупным промышленником, филантропом, а к тому же еще и трезвенником. Узнав, что его рабочие в обеденный перерыв пьют пиво, потому что поблизости нет обычной воды, он пожертвовал Портленду десять тысяч долларов на установку двадцати фонтанчиков. Это было в 1912 году, а сейчас таких фонтанчиков сорок ‒ город постепенно добавил еще двадцать. И такой же фонтанчик Бенсона установлен в Саппоро ‒ городе-побратиме Портленда.

На улицах Портленда много произведений так называемого «публичного искусства» ‒ фигуры людей, уток, бобров, медведей:

Есть и необычные сооружения вроде этих солнечных часов:

Портленд известен обилием кафе на колесах. Прицепы и фургоны, в которых готовят еду, ставят по периметру автостоянок ‒ иногда несколько штук в ряд, а бывает, что ими занят целый квартал. Еда в таких местах разнообразная и недорогая. Самая популярная кухня, наверное, таиландская, а на втором месте мексиканская.

Что интересно ‒ власти Портленда, известные своими жесткими требованиями к планировке и архитектуре, не заявляют, что все эти фургончики и прицепы, стоящие в самом центре, среди зданий конца ХIХ ‒ начала ХХ века, портят лицо города.

Мы нашли фургончик с польской едой, поговорили с поваром-продавщицей про дорогие нам Краков и Варшаву («Я родилась в Варшаве, ‒ сказала она, ‒ но мой любимый город в Польше ‒ Краков.») и поели паприкаш и пироги, то есть, вареники.

Больше всего нас удивил кофейный фургон с настоящими, не побоюсь этого слова, баристами. Кофе в нем готовили самого что ни на есть высшего качества и наливали в фаянсовые чашки, а не в бумажные или пластиковые стаканчики, на каппуччино и латте рисовали молоком цветы, а мне к эспрессо подали стаканчик с холодной водой. Стоило всё это не дешево, но и не дороже, чем в каком-нибудь «Старбаксе» с его имитацией кофе.

Вообще, в Портленде культ кофе и пива. Говорят, что именно здесь стали возрождаться традиции американского пивоварения, практически уничтоженные гигантами вроде «Бадуайзера» и «Миллера». Сейчас здесь больше мелких пивоварен, чем в любом другом городе США. И пиво в Портленде замечательное.

Еще один предмет гордости Портленда ‒ мосты. Всего их четырнадцать. Одну только реку Уиллеметт в центре города пересекают восемь мостов. Вот один из них, мост Бёрнсайд:

С этого моста хорошо видна знаменитая неоновая реклама с белым оленем ‒ визитная карточка Портленда:

Увы, фотография не моя ‒ я одолжил ее у «Википедии». В наш последний вечер в Портленде мы дождались темноты, вышли на мост с фотоаппаратом и штативом, а реклама так и не зажглась. Оказывается, у ее владельца не было денег, чтобы оплачивать счета за электричество, но город недавно выкупил у него рекламу, и сейчас надпись «Сделано в Орегоне» должны заменить на «Портленд, Орегон», а после этого реклама снова загорится.

Дополнение, сделанное два года спустя. Когда мы снова приехали в Портленд, я наконец смог заснять обновленный символ города:

У моста Бёрнсайд с весны до осени проходит ярмарка искусств под названием «Субботний рынок» (который на самом деле открыт и в воскресенье) ‒ торговать здесь можно только собственными работами. Фотографировать свои произведения авторы не разрешают, поэтому на снимке виден лишь угол одной из палаток.

«Субботний рынок» это уже территория старого города, который начинается в паре кварталов от нашей гостиницы. Границу между старым и новым городами заметить нетрудно:

Портлендцы уверяют, будто в их старом городе рекордное количество стриптиз-баров и прочих злачных мест. В это трудно поверить, когда видишь, сколько народу выстраивается перед подобными заведениями каждый вечер. Впрочем, не исключено, что любителей стриптиза здесь еще более рекордное количество. Или это туристы из штатов с более строгими законами портят картину?

В старом городе проходит шок от невероятной чистоты улиц Портленда ‒ здесь на тротуарах уже есть и окурки, и жевательная резинка. Но и старый город красив по-своему.

Это здание, построенное в 1879 году, называется «Дом епископа». В нем и на самом деле была резиденция епископа католической церкви, а сейчас его верхняя часть сдается под офисы, а на первом этаже находится ресторан ливанской кухни.

Весело раскрашенный дом с соответствующим заведением внизу:

Трамвайчик, попавший в кадр, не обычный, а вроде экскурсионного, но он все равно бесплатный.

В старом городе, как водится, стоят ворота в Чайна-таун:

Чайна-таун от других частей старого города не слишком отличается, если не считать китайского сада.

Вид из окна на пруд в китайском саду:

В китайском саду тишина и покой.

Еще один вид из окна:

В пятницу вечером в гостинице едва мы зашли в лифт, как следом за нами влетела целая стая японок в кимоно и с веерами. Они громко щебетали, а когда часть из них выпорхнула на своем этаже, все долго и усердно кланялись. Было в этом что-то нереальное, как будто лифт по ошибке увез нас в другую страну.

В субботу с утра фестиваль роз должен был закрыться «Большим цветочным парадом», который считается вторым по величине в США (после парада в честь Дня благодарения в Нью-Йорке, надо полагать). Боюсь, правда, что в других американских городах могут считать иначе, но мы парадами не избалованы, а потому для нас в любом случае это было важное событие.

Маршрут парада пролегал недалеко от нашей гостиницы. Мы встали пораньше и пришли на заранее выбранный перекресток, откуда солнце не должно было светить в объектив, но свободного места на тротуарах уже не было ‒ похоже, люди начали собираться там еще с вечера накануне.

Можно было даже увидеть полицейских (в обычное время их на улицах не слишком много).

Мы провели в ожидании часа два, втиснувшись между фонтаничком Бенсона и семьей с тремя детьми и двумя собаками.

Когда один из пацанов захотел пить и наклонился над фонтанчиком, его мама закричала:

‒ Люди по ночам туда писают, а ты это пьешь!

В чем-то все родители одинаковые. Моя мама ‒ царствие ей небесное ‒ наверняка сказала бы то же самое.

Примерно за час до начала парада по улице прошли добровольцы, которые раздавали большие черные пакеты для мусора.

Наконец из-за поворота в нескольких кварталах от нас вывернула первая колонна. Проехал на велосипеде мэр города, но я не успел его сфотографировать.

В моем представлении американский парад это движущиеся платформы, маршевые оркестры и девушки в коротких юбках, размахивающие руками и ногами. «Большой цветочный парад» оказался более разнообразным. Например, в нем участвовало немало всадников. И всадниц. Вот отряд шерифа округа Клакамас:

А это полицейские-мотоциклисты, гости из Индианаполиса, ‒ они то выписывали по асфальту кренделя, то выстраивались в ряд, и тогда из букв, закрепленных спереди, складывалось слово «INDIANAPOLIS».

Маршевый оркестр обычной средней школы ‒ ребята наряжены горцами:

Коренные американцы (по-нашему, индейцы, но это слово здесь вслух произносить нельзя ‒ оно политически некорректное) ‒ впереди знаменосец, а за ним вождь племени:

Королева родео:

А это уборщики навоза (такая команда едет после каждой группы всадников):

Совместная платформа авиакомпаний «Alaska Airlines» и «Horizon Air»:

«Привет, мама!» написано на внешней стороне пюпитра у этой флейтистки ‒ наверное, ее мама где-то на тротуаре среди зрителей:

Королевы красоты местные, а Кадиллак в техасском стиле:

Еще одна королева красоты, но средство передвижения совсем другое:

Школьный оркестр не только марширует и играет, но еще и немножко танцует:

Сегуэйисты (если кто не знает, этот самокат называется «Segway», а стоит тысяч шесть долларов ‒ бр-р-р...):

Королевы родео из Ванкувера ‒ того, что в штате Вашингтон ‒ на «генетически модифицированных» лошадях (их ‒ лошадей, не королев ‒ выводят каким-то особым образом, чтобы поддерживать и увеличивать длину гривы и хвоста):

Платформа индейск... то есть, тьфу, коренно-американского казино «Гора духов»:

Танцовщицы живота:

Оркестр шотландских волынщиков:

Едут старейшины Общества любителей роз Портленда (маршировать несколько часов по жаре им было бы не под силу):

Бойскауты Америки (любо-дорого смотреть!):

Военно-морской оркестр:

Пожарники Портленда (с далматином, как это принято у пожарников в США, но при чем тут «Бадуайзер», понятия не имею ‒ может, спонсор?):

Японские гости. Это самураи:

А это ансамбль народного танца из города Хамамацу:

Вот, оказывается, кто ехал с нами в одном лифте прошлым вечером.

Китайский ансамбль драконьей и львиной пляски. Это дракон:

А это, соответственно, лев:

Платформа вьетнамского землячества штата Орегон:

Мексиканские красотки:

«Отец фестиваля роз», мэр Портленда Хэрри Лейн и «мать Общества любителей роз», госпожа Джорджиана Питток ‒ вернее, актеры, изображающие этих людей:

Джорджиана Питток была настоящим «пионером Запада» ‒ она приехала сюда в фургоне, запряженном лошадьми. Розы были ее страстью, она заразила своим увлечением других жителей Портленда и в 1889 году организовала первую городскую выставку роз. А мэр Хэрри Лейн в 1905 году предложил проводить ежегодный «карнавал роз», чтобы прославить Портленд во всем мире как город роз.

Под конец парада наименее выносливые зрители явно утомились, а кое-кто даже уснул:

За последними участниками парада шли добровольцы, которые забирали у людей мешки с мусором и очищали мостовые и тротуары. Потом проехали поливальные машины, и минут через двадцать улицы снова были чистыми.

С парадом закончился и фестиваль, но куда ни посмотри, всё напоминает о том, что Портленд ‒ город роз:

ПРИЛОЖЕНИЕ
Вредный для здоровья опыт

Места, которые должны посетить рабы желудка вроде нас:

BridgePort BrewPub ‒ замечательное пиво
1313 NW Marshall Street

Voodoo Doughnut ‒ лучшие доунаты, которые мы когда-либо ели
22 SW 3rd Avenue

Old Town Pizza ‒ отменная пицца
226 NW Davis